Зеленая экономика. От человека умелого к человеку разумному

Закрыть «зеленый» гештальт: три противоречия между «устойчивой» и «традиционной» экономикой в России

От сайта «Портал-Энерго.ru». Мы получили очень интересный материал от нашего коллеги, к.э.н. Марии Степановой. Разговоры о будущем современного общества потребления, о векторе его развития, о формуле устойчивого роста ведутся уже не первое десятилетие. Постепенно в радужные прогнозы о бесконечном технологическом совершенствовании стали вкрадываться тревожные нотки опасений о последствиях неумеренного и неконтролируемого потребления. Всего. И еды, и предметов обихода, и энергии. При этом Человек по сути превратился в машину по производству не перерабатываемых экосистемой отходов производства и потребления, ускоренному растранжириванию энергетического потенциала планеты. Результат не замедлил сказаться на климате и экологии. Разрушительные тенденции налицо. Мало того, что в результате деятельности человека многие территории становятся не пригодными для проживания, мы умудрились опустошить океан. Начиная с 1970 года прошлого века, популяции морских млекопитающих, птиц, рыб и рептилий сократились на 49 %. Такие данные приводят Всемирный фонд дикой природы и Зоологическое общество Лондона. Трагедия и безысходность? Отнюдь нет. Накопленные знания позволяют, не снижая качества жизни, существовать в гармонии с природой. Именно эти знания и умения формируют новую формулу конкурентоспособности стран. Удобное и комфортное жилье, отсутствие конфликта с окружающей средой неизбежно станут одним из самых притягательных аргументов для выбора места жительства.

Да простят мне коллеги нарочитое использование термина из области психологии, но эта тема, действительно, как заноза, которую бы вынуть, и «гештальт закрыть». Тем более, сейчас обсуждается новый проект Энергетической стратегии России до 2035 года.

Окончательному осознанию противоречий в отношении профессиональной среды к зеленой энергетике и зеленым технологиям способствовала дискуссия на Некрасовских чтениях в Институте народнохозяйственного прогнозирования РАН в мае 2015 года. Мы с уважаемыми коллегами выступали с сообщением о новом технологическом укладе городов, и моей долей был обзор мировых тенденций. Изложение этих тезисов – ниже в отдельной статье. И если статья ниже представляет собой не более чем дайджест, консолидацию чужих мнений, то здесь в комментарии к ней – моя персональная позиция. В которой меня можно попробовать переубедить, если не переходить на личности и гендерные различия.

О терминах. Необходимо разобраться в терминологии (и неудивительно, если уже здесь начнутся споры). Под «зелеными» обычно понимают экологически чистые технологии, с использованием возобновляемых энергоресурсов, альтернативные традиционным технологиям по сжиганию углеводородного топлива. Однако если идти к истокам – надо говорить об «устойчивом развитии», то есть не ущемляющем интересы будущих поколений.

Матчасть. Из отечественных исследований «конца века нефти» на слуху, как минимум, Алексей Анпилогов с его «Мир на пИке, мир в пикЕ», Владимир Сидорович с «Мировой энергетической революцией…», Василий Анатольевич Степаненко с программами модернизации ЖКХ украинских городов на основе принципов устойчивого развития. В тех странах, с которыми мы хотим конкурировать, зеленый тип развития ничем вызывающим давно не считается. А начиналось с доклада Римскому клубу в 1972г. и конференции ООН в 1992. Так что это «умопомрачение человечества» далеко не ново, и за прошедшие почти полвека лишь набирает обороты, перейдя из концепций в конкретные решения, бизнес- и административную практику, стратегические планы.

Про и контра. Есть в России другой полюс, ничего личного, но его представителей можно назвать «традиционными энергетиками». Получившие лучшее советское инженерное образование, имеющие десятилетия опыта в энергетике или рядом и досконально понимающие происходящие процессы именно с точки зрения их физического смысла. Если бы все принимающие решения обладали таким набором компетенций, мы жили бы в другой стране.

Но этот же профессионализм оборачивается другой стороной – разговоры о зеленой, возобновляемой, альтернативной (выбрать на свой вкус) энергетике кажутся покушением на основы. Здесь совершенно справедливая обида за централизованное теплоснабжение и его привычная адвокатура. Но вряд ли ВИЭ главная проблема ТЭЦ в России?

Ни в коем случае не претендуя на уровень компетенций и опыта коллег, занимающих эти позиции, осмелюсь все же призвать к более пристальному взгляду на происходящее.

Первое противоречие – будто зеленые технологии отрицают традиционные. Самый распространенный аргумент – России про зеленые технологии знать не надо и даже вредно, у нас «все другое».

Повсеместный поворот к зеленым технологиям и возобновляемым источникам энергии в странах, с которыми мы хотим конкурировать, вызван целым рядом предпосылок и мотиваций, две основных:

1) снижение зависимости от внешних поставок углеводородного сырья (вопрос национальной безопасности)

2) забота о снижении антропогенного воздействия на окружающую среду (углеродный след, глобальное изменение климата и вся эта история, которая нам в силу сложившегося менталитета кажется далекой, однако прочно вшита в мышление европейцев, это безоценочное суждение).

Несмотря на амбициозные планы (для ЕС это сначала была стратегия 20-20-20, однако сегодня цели еще выше), никто пока не говорит о повсеместном и полном уходе от традиционной энергетики. Вопросов там больше, чем ответов, и речь о поиске оптимального баланса для каждого конкретного случая.

Что из этого нужно России – отдельный вопрос. И как действовать в конкретно этих условиях – этого климата, этого инфраструктурного наследия, этих сохранившихся и невоспроизводимых больше кадров, этих запасов традиционного топлива и так далее. Вечный спор – бесконечно модернизировать имеющееся или строить заново новый мир – вряд ли имеет однозначный ответ. Его надо, и придется решать, и только большими силами, но к этому не подойти даже, пока не признаем, что зеленый поворот в развитом мире не имеет альтернативы и хотим мы того или нет, мы тоже под его воздействием.

Второе противоречие – дома глупо утеплять свыше принятых и обоснованных у нас норм. Здесь говорят, что пассив-хаус, с которым носится вся Европа – ультра-переутепленный дом, смысла в котором нет, а весь тренд на подобную термомодернизацию зданий пролоббирован производителями теплоизоляции, поэтому тренд этот не стоит внимания.

Это важно, потому что именно отсюда все раскручивается – от появления технологической возможности пассивного дома, затем постановка целей массовой энергетической санации зданий, а значит создание для нее условий, что и приводит к многочисленным последствиям во всех сферах экономики.

Нельзя привычным образом по шкале нашего СНиПа (СП) сравнивать обычные дома и пассивные, как нельзя сравнивать паровоз и электровоз. Оба с колесами и едут по рельсам, но представляют собой совершенно разные инженерные системы, движимые разными законами. И потребительские качества у них разные, и с точки зрения инженера, проектировщика, градостроителя – эти дома разные, и города из них уже иные.

Третье противоречие – между энергетической эффективностью и экономическими, экологическими, социальными последствиями

Самый сложный вопрос. На технические аспекты наслаиваются экономика, экология, общественные интересы. То же устойчивое развитие принято определять как совокупность триады – Экономика, Экология, Общество, это не пустые слова.

Повышение энергоэффективности в большинстве развитых стран далеко не ограничивается желанием сэкономить на оплате ТЭР, а иногда и совсем этого не подразумевает. Это опять про паровоз и электровоз – вроде делаем то же самое?.. Приоритетнее будут названы повышение качества и потребительского комфорта, экологическая ответственность, учет долгосрочных последствий сегодняшней антропогенной деятельности. Такое целеполагание допускает, что это потребует дополнительных расходов, и дальше либо создаются условия для коммерческой привлекательности проектов (жестко требуя термомодернизации зданий, директива ЕС при этом подкрепляется расчетами, что эти мероприятия окупаются в их конкретных условиях на протяжении жизненного цикла), либо государства дотируют подобные проекты. Это их сознательный выбор, и судить его, наверное, еще рано, тем более, если в результате будет создана принципиально новая экономика, где сегодняшние правила игры действовать не будут.

«Там» нет как таковой политики энергоэффективности, есть энергетическая политика, естественными частями которой являются развитие ВИЭ, повышение энергоэффективности, ориентация на зеленые технологии. Речь не только о Европе, можно сделать отсыл на стратегию Китая до 2030, особенно интересно со страниц 39 и 127 [13].

Россия с молодой политикой энергоэффективности все еще пытается найти ей место. Зачем она, нужна ли вообще и кому, и что же мы экономим? Или не экономим, а достигаем устойчивого развития? А что это и зачем? И какой ценой? А нам это надо? А кому это нам?

Рискну предположить, что традиционная энергетика и инженерный гений заточены на достижение максимальной технологической эффективности и экономного расходования топлива. Часто как раз экономисты и управленцы этому мешают, создавая такие условия, что, например, рынок более благосклонен к котельным, чем к ТЭЦ. Однако чем выше уровень систем (от котельной – к системе теплоснабжения города, территориально-производственному комплексу, региону, стране), тем сложнее законы, и одной энергетики становится недостаточно. Энергоэффективность сегодня – не технологическая, а макроэкономическая категория, и цель ее – далеко не только рациональное использование топлива.

Неважно уже, что послужило толчком к столь массовой модернизации зданий и повороту к возобновляемой энергетике в некоторых странах. Неважно, насколько сложен этот путь, и сколько проблем еще встретится тем, кто по нему пошел. Сегодня очевидный факт, что тренд на зеленое – реальный драйвер роста экономики и законодатель в области инноваций и технологий. Передовая мировая инженерная мысль сегодня двигается этой темой. Целые отрасли и кластеры создаются заново, другие поворачиваются в эту сторону, речь о беспрецедентной структурной перестройке экономик развитых стран. При этом меняется пространственный облик, потребительские качества домов, городов. И это проецируется обратно на инфраструктурное и инженерное наполнение (реверанс коллегам-энергетикам). Энергоэффективность и зеленые технологии – мейнстрим, мощное течение, против которого грести можно, но недолго (в историческом масштабе) и дорого.

Для поиска решения нужен взгляд энергетика, экономиста, управленца, градостроителя, эколога… И ни один из них в отрыве от других, наверное, не является ни полным, ни достаточным, ни единственно верным. Можно сколько угодно критиковать оппонентов за узколобость и недальновидность выводов, но этот зеленый тренд придется осмыслить, переварить и интегрировать в планы и практику в том числе тем профессионалам, которые сегодня видят себя на противоположном полюсе.

***

Особенно забавно было на следующий день после заявлений отдельных представителей высокого научного собрания о подрывном характере деятельности по пропаганде зеленых технологий получить от другого коллеги, специалиста по энергоэффективности зданий, досадливый упрек в вечном желании «латать старые трубы» вместо того, чтобы смотреть шире и видеть принципиально новые возможности. А ведь все мы – одно сообщество, только очень поляризованное. Так не пора ли в обществе как-то коллективно отработать этот гештальт про зеленое. Иначе неоткуда появиться законам и нормативной базе, информированности, культуре, ответственному поведению потребителей, мотивированному бизнесу, энергосервису, созданию отечественной индустрии энергоэффективности, импортозамещению в сфере ТЭК, иначе как массово модернизировать ЖКХ, делать неоиндустриализацию, развивать восточные территории, что из этой мантры я забыла?
Глобальные изменения и вызовы
Материал к 159-му заседанию Открытого семинара «Экономика энергетики» (семинар А.С. Некрасова), 26.05.2015г.

Понимая природу и суть изменений в российских условиях организации теплоснабжения, нельзя забывать о внешней среде. Глобальные сдвиги, происходящие на наших глазах, столь явственны, что это дает ряду исследователей говорить о смене технологического уклада [1, 2], вспоминая о теории длинных волн Н.Кондратьева, суть которой как раз в технологиях для городов [3].

Города усиливают свое значение как средоточие производительных сил, центры создания добавленной стоимости, аккумуляторы ресурсов (финансовых, административных, творческих и инновационных). Они остаются магнитом и для людей, втягивая в себя наиболее активных и креативных. Здесь сосредоточены наиболее сложные комплексы многослойной инженерной инфраструктуры, облегчающей жизнь человека, но предъявляющей все более высокие требования к эксплуатации и взаимной оптимизации систем. Это не только энергетика и поставки ресурсов, это жизнеобеспечение в широком смысле – транспорт, коммуникации, в целом жилищный и социальный сектор. «Мировые города» в последние годы бурно развиваются, причем в качественно новых направлениях. Главное – они поворачиваются к комфорту жителя и небывалому ранее балансу со средой, устойчивости, при этом становясь центрами новой индустриализации [4, 5].

При этом ключевой проблемой устойчивого характера развития городов, тем более в наших климатических условиях, являются энергетические системы жизнеобеспечения. Именно они обеспечивают безаварийное функционирование сложнейшего городского организма днем и ночью, в будни и выходные, не замирая ни на минуту. Хотя города занимают порядка одного процента территории планеты, но при этом в них проживает более половины всего населения, сосредоточено большинство крупнейших мировых социально-экономических систем. Здесь потребляется 75-80% энергии, города формируют наиболее интенсивное воздействие на природу, являясь источником как минимум трех четвертей общемировых выбросов в атмосферу.

В странах-технологических и экономических лидерах в городском хозяйстве (в наших терминах – в секторе ЖКХ) происходят изменения [6], которые многие эксперты считают поистине революционными, предполагая, что они существенно повлияют на мировую геополитику, энергетику, экологию, перераспределят товарные рынки и центры влияния. ЖКХ фактически становится наиболее конкурентным рынком мира на несколько ближайших десятилетий.

Прежде чем проектировать модернизацию теплохозяйства, энергохозяйства и в целом систем жизнеобеспечения российских городов, необходимо разобраться с этими изменениями – каковы перспективы, к чему они приведут, насколько и как коснутся нас.

Эти процессы активно идут уже несколько лет, и можно говорить об определенных тенденциях.

Первая из них – снижение потребности в углеводородном топливе, тепловой и электрической энергии в несколько раз от существующих уровней потребления. Еще одна – системное снижение стоимости тепловой и электрической энергии за счет замещения традиционных видов топлива местными источниками, в том числе возобновляемыми. Предпосылками этого стали и экологическая озабоченность (глобальное изменение климата, вызванное традиционной антропогенной деятельностью по сжиганию углеводородов), и потребность достижения независимости от внешних поставок топливно-энергетических ресурсов.

Одна из характерных черт этой новой энергетической парадигмы – ориентация на интересы потребителя, а не производителя энергии. Это можно отметить как принципиальное отличие от российской ситуации, где логика развития энергосистем диктуется генерацией, дальше сетями, но в целом – так называемым «Большим энергетическим лобби», соперничать с которым сложно даже крупнейшим промышленным потребителям, например, металлургическим холдингам, и даже целым отраслям.

Еще одна отличительная особенность – «развитие» теперь, в новых условиях, означает не повышение, а понижение энергопотребления. Эта революция в умах в России еще впереди.

Необходимо сказать о тенденции регионализации и даже локализации систем энергоснабжения, росте местных видов топлива в топливно-энергетических балансах. Это рассматривается как мера обеспечения энергетической безопасности городов и поселений в условиях растущей нестабильности конъюнктуры внешних рынков энергоносителей и роста цен на углеводороды.

Наглядно демонстрируют степень взросления этих процессов, например, широко известная Стратегия «20-20-20» (к 2020 году снизить энергопотребление и выбросы парниковых газов на 20%, а долю возобновляемых источников энергии довести до 20%), а также европейская Директива EPBD – директива об энергетической эффективности зданий [7]. Согласно этому документу, к 2020 году все страны Евросоюза должны провести энергетическую модернизацию существующих зданий до стандарта энергопассивного дома. Вновь строящиеся здания к этому сроку будут соответствовать стандарту "зеро", т.е. практически не потреблять энергию извне в годовом балансе.

Германия является европейским пионером в процессах повышения энергоэффективности зданий, и, глядя на диаграмму с количественным снижением потребности германских зданий в энергии, необходимо, очевидно, осознавать качество происходящих изменений. За несколько десятков лет норма энергопотребления зданий в Германии снизилась от уровня 265 кВт-ч на кв. м в год до 15 кВт-ч на кв.м в год, то есть почти в 20 раз. Причем в каждой стране существуют возможности сделать эти мероприятия экономически целесообразными, то есть окупаемыми для инвестора в пределах жизненного цикла здания.

Рис.1. Эволюция нормативных требований к энергопотреблению зданий в Германии

Одновременно с резким снижением энергопотребления зданий развивается возобновляемая энергетика. Надо понимать, что для лидера в этом движении – Европейского Союза – в большинстве случаев климатические условия существенно иные, нежели в большинстве регионов России. Однако описываемые тренды – общемировые, их можно наблюдать и в Норвегии, Дании, Швеции, и в Канаде. Прогнозы показывают, что к 2030 году значительная доля энергопотребления в ЕС будет автономной, а централизованные энергосистемы останутся либо для резервирования и покрытия пиковых нагрузок, либо там, где это экономически целесообразно (так, в североевропейских странах около трех четвертей в балансе занимают комбинированные источники, теплофикация, и очень развита тригенерация – совместная выработка электроэнергии, тепла и холода).

Еще одна важная особенность – синхронизация процессов трансформации в генерации и потреблении. Мы являемся свидетелями серьезной реструктуризации топливно-энергетических балансов городов, что отражает происходящие перемены в инженерных сетях, качестве зданий, технологиях генерации, моделях взаимодействия.

Анализ зарубежного опыта городских энергетических политик позволил выявить ряд базовых блоков и принципов [8]:

1. Единство методологии по горизонтали и вертикали (движение от общего к частному, от установки крупных целей к их детализации в специфических и отраслевых документах более низкого порядка, в документах более низких уровней управления)
2. Сквозная вовлеченность всех сторон и всех уровней управления
3. Конкретные измеримые цели
4. Ужесточение показателей со временем (например, к 1 января 2019 года все правительственные здания в ЕС должны стать близкими к нулевому потреблению энергии (“nearly zero energy buildings”, NZEB), а с 1 января 2021 года такими должны стать все строящиеся здания; логика ужесточения требований – приближение к оптимальной эффективности затрат при 30-летнем жизненном цикле [9])
5. Специальные справочники НДТ (например, в ЕС несколько десятков справочников разработаны в развитие директивы Directive 2008/1/EC (IPPC Directive) по предотвращению и контролю за выбросами и дают рекомендации по энерго- ресурсоэффективности процессов)
6. Доступность и систематизированность информации для бенчмаркинга (например, в Чикаго приказом мэра введены требования к проведению бенчмаркинга зданий)
7. Возможности и требования по использованию ВИЭ для энергопотребления зданий (обычно требование минимальной доли энергии из возобновляемых источников для энергообеспечения здания, в Германии в зависимости от типов ВИЭ и типа здания колеблется в диапазоне от 15% для солнечной энергии до 50% для биоэнергии; в некоторых федеральных землях требуется использование возобновляемых источников энергии в рамках капитального ремонта существующих зданий; в Великобритании обязательна доля ВИЭ в нежилых зданиях в размере 10%)
8. Обучение (в Германии требование профессиональной подготовки и привлечения для работ в существующих коммерческих зданиях для архитекторов, гражданских строителей, проектировщиков и строителей инженерных систем, строительных физиков, специалистов по инженерной электрике)
9. Для существующих жилых зданий, кроме перечисленных: дизайнеры; специалисты в области строительства, внутренней отделки зданий и строительной механики; техники, сертифицированные государственными органами.
10. Паспортизация объектов (например, в Германии установлено обязательство заполнения энергетического сертификата/паспорта для существенно модернизированных зданий, а также для зданий общественного пользования и малых жилых зданий, не соответствующих первому постановлению о тепловой изоляции 1977 года; в Великобритании и Дании старая форма паспорта здания была изменена с приоритетом показателей энергоэффективности и выбросов СО₂)
11. Электронные базы данных (например, т.н. «Энергетическая бухгалтерия» в Австрии, авторизованным пользователям предоставляется доступ к массивам данных по генерации и потреблению энергии в стране [10].
12. Сертификация и энергомаркировка стройматериалов, технологий, оборудования, зданий (является основой для политик стимулирования и технологических коридоров, создает рыночный механизм капитализации высокой энергоэффективности)
13. Сочетание экономического стимулирования и административных запретов

В целом можно говорить о формировании целых секторов экономики, новых рынков, связанных по технологическим цепочкам с новым оборудованием, материалами, технологиями.

Так, только рынок энергетической модернизации зданий стран Евросоюза до целевых стандартов оценивается в 1,5 – 2 трлн. евро. А это инновации, производства, рабочие места, налоги на основе новых рентабельных рынков товаров и услуг на несколько десятилетий вперед, и параллельно – технологическое лидерство и рынки других стран для освоения в потенциале.

Так, крупнейшие мировые города объединены в группу С40, основная цель которой – скоординировать усилия в сфере повышения энергоэффективности городского хозяйства, ограничений выбросов парниковых газов и адаптации к климатическим изменениям [11]. Три четверти городов-членов группы С40 внедряют инициативы роста энергоэффективности зданий; 67% взяли на себя обязательства по выполнению определенных зеленых стандартов; 73% реализуют программы «зеленых» школ; в 61% городов приняты муниципальные программы «зеленой» среды. Столица России Москва – также официальный член группы С40. Аналогичный пример – массовая в мире практика присоединения к «Соглашению мэров» за устойчивую энергетику городов [12].

Необходимо в комплексе рассматривать сразу несколько «слоев» изменений, и нельзя говорить отдельно об одном слое, надо сразу подразумевать, какое влияние это повлечет на остальные:

• Инженерный (оборудование и «железные» технологии). Противоречие между стратегией «разрушить до основания и строить новое с нуля» и стратегией модернизации и ремонтов старого. Если модернизировать, то как? Степень это модернизации? Какие технологии? Централизованное теплоснабжение или массовый переход на автономные системы? Источники энергии? Принципы их выбора и комбинации?
• Информационно-управленческий: компьютерные технологии – как связать «железо» инженерных систем, а затем математикой и алгоритмами оптимально управлять этими системами – диспетчеризация, учет, регулирование, государственные информационные системы (ГИС), смарт-грид и т.п. Недостаточно IT-технологий и собственно проводов и сотовых вышек, нужны новые протоколы управления, они будут принципиально новыми в новых условиях, необходимо, чтобы они отражали многосубъектность и учитывали интересы всех этих пользователей и абонентов.
• Экономико-стоимостной – такие модели, чтобы все вовлеченные действовали к своей выгоде, но получалось в общих интересах (государственное регулирование, прежде всего тарифное, социальное проектное инвестирование и т.п.). Основная проблема модернизации сегодня не в финансах. «Складывать» проекты можно гораздо дешевле с использованием современных экономических и стоимостных технологий. Для этого необходимо четко знать ситуацию, иметь исходные данные, знать состав вовлеченных и их интересы, обеспечить их взаимопонимание и коммуникацию.

Происходящие в городах изменения глобального уровня можно рассмотреть в предложенной классификации.

Что происходит на технологическом уровне? Активно появляются и развиваются новые технологии, приоритетно в секторах энергосбережения, возобновляемой и альтернативной энергетики, распределенной генерации. Причины этого лежат на уровне экономический и мотивационных моделей – государственные энергетические политики развитых стран с нефтяного кризиса 1970х годов четко заточены на эти цели, в частности, существует и за прошедшие годы досконально отработана масса экономических (стимулирующих) и административных (ограничительных) механизмов перераспределения в эти сектора инвестиций, стимулирования в них спроса, инновационной активности. В результате технологии быстрее проходят путь до коммерциализации, переходят точку безубыточности и становятся массово интересны инвесторам. Важнейшая особенность энергополитик развитых стран – их экономическая целесообразность.

Параллельно активно развиваются и технологии второго уровня – наравне с новыми способами и оборудованием для генерации, аккумулирования, передачи энергии велик запрос и на новые модели управления источниками и распределением энергопотоков, происходят дигитализация и автоматизация этих процессов (в т.ч. умный дом, интернет вещей и т.п.).

Кроме стимулирующих государственных политик в технологиях третьего уровня (экономические модели) необходимо назвать как раз смещение фокуса на потребителя, формирование не просто квалифицированного потребителя, как задача стоит сегодня в России, а в ряде случаев размывание границ между потребителем и производителем, когда домовладельцы становятся мини-источниками генерации; либо институционально оформлены как потребители совершенно иным образом, формируя симметричную силу в диалоге с ресурсоснабжающими компаниями.

Вышеназванные общемировые изменения заметны и в России, хотя в целом ситуация очень специфична, как это было показано в предыдущих разделах. Например, в России также характерна тенденция роста самосознания и роли потребителя. Свидетельством тому пресловутая «котельнизация» - уход потребителей из системы централизованного теплоснабжения и создание, где позволяют условия и финансовые возможности, собственной генерации. Однако необходимо заметить, что в большинстве случаев мотивацией к этому становится желание снизить свою зависимость от растущих тарифов и, по сути, недостаточной эффективности общей системы, что в целом делает ее еще менее эффективной. Налицо явное противоречие между технологической эффективностью системы в целом и экономической эффективности у отдельных потребителей. Решаться такое противоречие должно тарифными и иными моделями с уровня государства, однако пока больше видно малосистемные меры то в пользу сдерживания тарифов, то в обход этого для роста валового платежа потребителей.

***

Насколько революционны буду изменения в устройстве городов и как это повлияет на энергохозяйство? Действительно ли, как полагают некоторые исследователи, существующие системы, в том числе централизованные, изжили себя, и термомодернизированные здания однажды заставят совершенно от них отказаться? Или в условиях российского климата и иных вводных будет найден еще один, собственный путь? Как найти баланс между модернизацией старого и строительством нового?

Список литературы

1. Степаненко В. Направления модернизации жилищно-коммунального хозяйства Украины / ЭСКО. Энергетический сервис / Электронный журнал [ http://esco-ecosys.narod.ru/esco/2013_7/art01.html]
2. Эрнст Ульрих фон Вайцзеккер и др. Фактор 5. Формула устойчивого роста / Серия книг «Идеи для Мира», Институт мировых идей. 2012 г.
3. Гурова Т., Тихонов С. Стагнация необязательна / Эксперт. №3 (882)
4. Особенности реализации политики энергосбережения в регионах: аналитический сб. / Авт.-сост. Е. Г. Гашо, В. С. Пузаков, М. В. Степанова. – М. : Аналитический центр при Правительстве Российской Федерации, 2012.
5. Гусева Т. Устойчивость и «зелѐные индексы» городов: экологические аспекты и вопросы энергоэффективности / [http://www.14000.ru/events/conference1113/8_1_Guseva.pdf]
6. Степанова М., Юстра Д.Я. Лучше – не значит хорошо. / Энергосбережение / 6, 2012. [http://www.abok.ru/for_spec/articles.php?nid=5339]
7. Директива 2010/31/EU по энергетическим характеристикам зданий (Directive 2010/31/EU of the European Government and of the Council of 19 May 2010 on Energy Performance of Buildings)
8. Гашо Е.Г., Пирогов А.Н., Степанова М.В. Энергоэффективность – важнейшая составляющая капремонта / Энергосбережение. №7. 2014, с. 26-31
9. «Cost optimal building performance requirements», май 2011, ECEEE [http://www.eceee.org/policy-areas/Buildings/cost_optimality/cost_optimality-eceeereport.pdf]
10. http://www.energiebuchhaltung.at
11. http://www.c40cities.org
12. http://www.soglasheniemerov.eu/index_ru.html
13. China 2030 [http://siteresources.worldbank.org/EASTASIAPACIFICEXT/Resources/226300-1363837020207/china2030_final.pdf]